Больница имени Бурназяна
- Многие пациенты столкнулись с откровенным хамством и вымогательством денег со стороны врачей:
- Сложно записать к специалисту, запись иногда растягивается на две недели;
- Крайне сложно дозвониться к регистратуру и приемное отделение.
Федеральное государственное бюджетное учреждение «Федеральный медицинский биофизический центр им. А.И.Бурназяна» работает уже более 60 лет. Его сотрудники оказывают комплексную медицинскую помощь по реабилитации лиц, подвергшихся радиационному воздействию. В связи с этим ФМБЦ активно сотрудничает со Всемирной Организацией Здравоохранения. Примечательно, что все пострадавшие в аварии на Чернобыльской АЭС и ее ликвидации проходили и проходят в настоящее время лечение в стенах именно этой клиники.
Выставка «Чернобыль
Небольшой коллектив клиники с первых часов крупномасштабной аварии осознал свою «нужность» для страны, в чем-то свою незаменимость. «У нас появилось радостное ощущение самоутверждения: «мы можем», «мы полезны», «мы умеем». У нас был хотя и недолгий, но очевидный «скрытый период» (10-14 дней с момента случившейся аварии) – до первых потерь, чтобы окрепнуть, хоть немного».
А. Гуськова: «Участниками работ в первые часы после аварии стали порядка 561 человека. … Возможно, мы недооценивали в это время значимость сопутствующих факторов (горение конструкций, в том числе пластика) и необходимость проведения противопожарных и противоаварийных мероприятий. Из переговоров вечером 26-го я узнала о двух случаях смертельного исхода, один человек погиб под завалом в блоке, другой умер уже непосредственно в медсанчасти от тяжелых термических ожогов».
Федеральному медицинскому биофизическому центру имени А
Бурназян создал свою систему лечения пострадавших работников атомной области. Специально для них он предложил открыть отдельную больницу закрытого типа. Так, по инициативе Бурназяна на базе Московского нейрохирургического госпиталя для инвалидов Отечественной войны на улице Маршала Новикова появилась Клиническая больница №6. Позже на ее территории были созданы радиационная лаборатория и Институт биофизики.
Для решения задачи в августе 1947 года при Минздраве СССР было создано 3-е Главное управление. За дело взялись крупнейшие ученые, организаторы здравоохранения и специально подготовленные кадры врачей и инженеров. В их числе – Аветик Бурназян, Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской и государственных премий СССР, кавалер шести орденов Ленина, генерал-лейтенант медицинской службы и заместитель Министра здравоохранения СССР.
Клиника бурназяна
При возникновении чрезвычайных происшествий, в том числе и радиационного характера, в боеготовность приходит специальный отдел клиники Бурназяна. Больница готова не только обеспечить пострадавших койко-местами. Специалисты выезжают на место аварий, они способны оказать первую помощь, провести радиационно-гигиенические мероприятия. Пострадавшие, у которых наблюдаются признаки воздействия ионизирующего излучения, принимаются изолировано, им проводят специальную санитарно-гигиеническую обработку.
С этой целью еще в 1947 при Минздраве создали Третье Главное управление, которое в настоящее время переименовано в Федеральное медико-биологическое агентство. В него привлекли лучших специалистов того времени. По инициативе замминистра здравоохранения Бурназяна в 1948 была создана закрытая клиника на 200 мест, в которой занимались лечением людей, занятых на описанных специализированных производствах. Помимо больницы была создана радиационная лаборатория, которая стала базой для создания Института биофизики. Со временем он стал крупнейшим мировым центром, в котором занимаются радиационной биологией и медициной.
Клиника ФМБЦ им
Контрастировние при МРТ, КТ (омнискан 20,0) — 2832 руб.
Контрастировние при МРТ, КТ (годовист 15) — 7749 руб.
Контрастировние при МРТ (магневист 20,0 1 ампула) — 3518 руб.
Контрастировние при МРТ (Примовист 10,0) — 9333 руб.
Стоимость 1 ампулы контрастного вещества (урографин 20,0) — 216 руб.
Контрастирование (ультравист 370 1 фл. 50 мл) — 1192 руб.
Контрастирование (ультравист 370 1 фл. 100 мл) — 2363 руб.
Организация на «2». Записал отца по телефону на платное МРТ с контрастированием. Фамилию перековеркали так, что еле доказали что он это он. Вышел после МРТ, спрашиваем: «Сколько доплатить за контраст»? «Какой контраст? А нам ни кто не говорил, мы не делали! И вообще делать контрастирование или нет решает не направляющий врач, а врач-рентгенолог во время исследования. У вас и так хорошо все видно». Бардак — одно слово. Гость Дата: 17.09.2022
Мой сайт
Шашкову также повезло. «Все мы были профессионалами и мы точно знали, что нужно делать, — рассказывает он. – Трех минут на крыше реактора было бы достаточно для того, чтобы умереть. Мы ходили со счетчиками Гейгера, но иногда и без них, и постоянно фиксировали время. Мы понимали, что мы лучше всего подходили для этой работы. После этого мы все прошли обследование. Но что можно было лечить, когда еще не было никаких симптомов?» Его группа состояла из 15 человек, но в живых уже никого нет: одни умерли от рака, другие от инфаркта. Остались только он и водитель.
Впервые он приехал в Чернобыль спустя месяц после аварии, произошедшей 26 апреля 1986 года. Затем в течение пяти лет он регулярно приезжал туда для того, чтобы брать пробы радиоактивных материалов. Во время работ по ликвидации последствий катастрофы он много раз подвергался воздействию облучения. В 1991 году в возрасте 40 лет он перенес первый инфаркт. С трудом в тот раз ему удалось выжить. Через год у него было еще три инфаркта.
Чернобыль: почему люди продолжают там жить
— Добро пожаловать, — милиционер на КПП «Дитятки», единственном законном въезде в зону, забирает заранее утвержденную для нас с фотографом программу поездки. В ней указаны пункты, в которых мы можем побывать. Корректировать их на месте не выйдет — режимный объект.
«В Чернобыле хорошо и приятно работать. У нас условия шикарные: у сотрудников зоны отпуск 40 дней, а у меня — 56, потому что эвакуированная. Но уезжать отсюда не люблю — здесь дом, люди родные и знакомые. Я жила в Припяти, когда случилась авария. Нам с семьей дали квартиру в Днепропетровске. Через пару лет развелась с мужем, и так тяжело было в чужом городе, все мечтала домой вернуться. А потом встретила в Днепропетровске мужчину. Он как узнал, что я из Припяти, бросился меня обнимать, целовать. Оказалось, он жил на соседней улице. К моменту нашего знакомства он уже вернулся в Чернобыль — демонтировал реактор, и помог мне в зону устроиться. Работаю здесь уже 12 лет.
Где лечили чернобыльцев
Все хронические заболевания помолодели. Раньше это была прерогатива пожилых людей. Да, это не опасные хронические болезни. Но если они развиваются в молодом возрасте, и, например, печень и желчный пузырь плохо функционируют, то рано или поздно, к 70 годам, неизвестно, что плохое разовьется.
Тем временем, киевские врачи сделали невозможное: за считанные часы они разработали и воплотили методику, благодаря которой лучевая болезнь и радиационные ожоги не стали летальными для сотен ликвидаторов.
Сообщества › Заброшенные Места › Блог › В поисках привидений, Подвалы заброшенной больницы, Зеленая роща
«Не ходите туда, там страшно» «Там какие то шаги слышны» «Там кто то есть» «Эти подвалы, туда никто не спускался»
Такие комментарии мы слышали от девочек и мальчиков, которые посещают эту больницу исключительно днем и только верхние этажи. Вниз соответственно из них никто никогда не ходил. Потому как ходят разного рода психоделические легенды вокруг этой больницы, а если быть точнее в ее подвалах .
Легенды:
Раньше, когда эта больница была действующей, сюда привозили больных из Чернобыля, а особо буйных закрывали в клетке, которая находилась в подвале больницы. Так же в подвале были кровати с цепями и электрический стул для пытки больных КГБшниками. Якобы в этой больнице погибло не мало больных, причем не малую часть в подвалах (по принуждению или своей смертью, остается тайной). Что когда спускаешься в эти катакомбы, то чувствуешь присутствие этих умерших рядом с тобой, кто то мимо ходит, слышны шаги, но оглядываясь никого не было.
Ходят легенды про полупрозрачную девушку, которая упала в шахту лифта, когда больница уже была заброшена. Теперь она подманивает всех, кто зазевался, и уводит в опасные места, откуда можно упасть.
Вот мы и решили спуститься в низ этой больницы, в самое как говорится дно, чтобы хоть на секундочку увидеть настоящее приведение или услышать его шаги, ну хотя бы почувствовать его рядом.
Для полного антуража решили идти туда ночью. (хотя какая разница в какое время идти в подвал — там всегда темно) Может быть призраки и всякая сущность активируется ночью, а не днем.
Из Чернобыля Людей Привозили В Больницу Бурназяна
Есть несколько версий о больнице:
1) Там пролили огромное кол-во ртути, ядовитые пары и т.п. Первое время когда там начали появляться люди — там находили вещи врачей, на 4 этаже всё ещё валяется куча трудовых книжек, не так давно отрыл там профсоюзный билет. Вобщем оттуда в своё время прищлось очень быстро эвакуироваться.
3) После эвакуации и временного закрытия больницы военные долго спорили со врачами чьё это здание в духе: -Берите себе! -Да нахрена оно нам? Забирайте себе! Ни тем, ни другим больница не нужна была — лишний геморой и деньги на восстановление. Щас вот начали потихоньку восстанавливать. Вроде как.
Из Чернобыля Людей Привозили В Больницу Бурназяна
Я звоню Алексею Шашкову, который в 1986 году работал в так называемой горячей лаборатории с открытыми радиоактивными веществами в Курчатовском институте – самом главном ядерном исследовательском центре в России. Сегодня он инвалид первой группы. Я хотел с ним встретится, но это оказалось невозможным – Шашков болен. Он болен постоянно. В прошлом году всего два месяца он находился вне больницы. Все это время он провел в суде, пытаясь добиться получения компенсации за инвалидность, полученную им в Чернобыле.
Михаилу Кончаловскому известны подобные судьбы. Он возглавляет лабораторию лучевых болезней в Центре биомедицины имени Бурназяна, расположенном в Москве. После катастрофы в Чернобыле он занимался лечением первых ее жертв – сотрудников атомной электростанции, а также пожарников. Всего их было 250, и 130 из них серьезно пострадали. 26 человек умерли в течение трех месяцев. «Три месяца мы работали как на войне, — вспоминает Кончаловский. – Я чувствовал себя колесиком в этом механизме. Было очень жарко. Пожарников привозили как на смотрины. Не хватало ночных пижам, и им выдавали ночные рубашки в горошек из женского отделения».
Когда раздался взрыв на ЧАЭС, первая мысль была: Война
Когда-то для ликвидаторов и круизы устраивали, но я из своего окружения не знаю никого, кто бы попал туда. Из тех денег, которые давали на Чернобыль, если одна тысячная попала по назначению, то это было хорошо.
В начале недели, 28 апреля, я пришел на работу в конструкторское бюро Института ядерных исследований в Киеве. У нас стояли дозиметрические стойки, ведь объект был охраняемый: исследовательское производство, где я работал, было внизу, а атомный реактор — сверху. И вот, начиная с обеда, эти дозиметрические стойки начали звенеть, как будто что-то было не в порядке. Вызвали дозиметристов, они зафиксировали увеличение фона до 3 миллирентген (мР) в час. Это огромная экспозиционная доза, сейчас нормальным считается 17 микрорентген (0,017 мР). Потом эти стойки вообще отключили, потому что они стали звенеть постоянно. Во второй половине дня кто-то сказал, что возле реактора проехала какая-то машина из Чернобыля. Мы вышли наверх и на территории реактора в загороженной зоне обнаружили пятно от воды, там мыли какую-то машину, а след от воды был очерчен мелом и в середине было написано 10 мР, а по краям — 1 мР в час (пятно отметили дозиметристы, а в машине, согласно одной из версий, мимо Института проезжали два милиционера, ехали они из села Копачи под Чернобылем, — «Апостроф»).
Анатолий Краснянский
Анализ текста: » Полковник передаёт: «Разрешите следовать на кладбище. С женой истерика» На кладбище нас окружили солдаты. Шли под конвоем. И гроб несли под конвоем. Никого не пустили попрощаться… Одни родственники… Засыпали моментально. «Быстро! Быстро!» – командовал офицер».
На мой вгзляд, для защиты чести и достоинства сотрудников Федерального медицинского биофизического центра имени А. И. Бурназяна, в том числе Ангелины Константиновны Гуськовой, необходимо опровергнуть лживые измышления Алексиевич.
Зеленая Роща: Заброшенная больница скорой медицинской помощи №1 в Екатеринбурге
Городская клиническая больница скорой медицинской помощи благополучно проработала вплоть до 2022 года. Но, так как здание больницы имела деревянные перекрытия и сильно обветшало (за почти что 70 лет своего существования), оно требовало достаточно серьезного капитального ремонта.
Одним из самых печальных событий в жизни больницы стало самоубийство шестидесятилетнего Бориса Захарова, заведующим отделением гемодиализа. Через месяц после закрытия больницы, он повесился на раме окна своего кабинета со стороны улицы. Причиной было сильное переживание за своих больных, которые из-за этого расформирования были обречены на скорую смерть. Кроме этого, он остался без работы и не мог уже устроиться на более-менее приличную должность.
Из Чернобыля Людей Привозили В Больницу Бурназяна
Геннадий Галкин: «Первым объектом был город Припять: пожелтевшие сосны, пустынные улицы. Ноги отказывались ступать на эту землю. Казалось, здесь даже воздух отравлен. Но раз уж мы оказались здесь, нужно было вести себя достойно и делать то, что должны.
Вот, что прочитал звонивший бдительный полковник в «зашифрованных» записках, которые показались ему «сеянием смуты»:
«Ночь. Звонок. Повестка. Сбор. Накопитель (школа). Военкомат. Автобус. Топчиха. Обмундирование. Сборы. Подготовка. Погрузплощадка. Эшелон. Стук колес. Станции. Полустанки. Разъезды. Километры. Поля. Тополя. Леса. Перелески. Кусты. Столбы. Провода. Птички. Тучки…
Украина. Чернобыль. Станция Вильча — прибытие, разгрузка. Движение колонны — тьма, безмолвие, безлюдность, тени, силуэты, журавли колодцев и… тишина! Поляна — палатки, городок, автопарк, обустройство, благоустройство.
Построение: наряды, наряды, экипажи, техника. Работа. Красота! Теплынь! Базарчики? Фрукты-овощи?! Радиация.
Стройматериалы: рубероид, толь, свинец, тес, пиломатериал, пленка, стекло, гвозди, арматура… Цемент! Цемент! Цемент! Горы! Дождь, ветер…
Деревни, хутора, дороги, дворы, деревья, колодцы, строения — дезактивация!
Имущество, товары, продукты, изделия, мусор, грунт — вывоз, захоронение!
Могильники: свалка, танки, бульдозеры — разравнивание, трамбовка.
АЭС, энергоблок, крыша. Респиратор, перчатки, сапоги, спецодежда. Лопаты, совочки, носилки, «промокашки», вилы. Погрузка, вывоз, захоронение.
Станция, территория: асфальтирование, бетонирование. Песок, гравий, щебень. Кран-гигант, роботы, техника, техника. Техника. Сбой. Поломка. Ремонт, наладка.
Зона: ограждение, колючка, связь, сигнализация, пикеты, кордоны, посты, санпропускники, ПУСО. Дезактивация! Дезактивация! Дезактивация!
Объект «Укрытие», он же «Саркофаг»: арматура, бетон. Бетон, арматура. Миксеры, насосы. Техника. Бетон, бетон, бетон!
Лагерь: подготовка к зимовке.
Шабаш! Душ. Мойка. Переодевание.
Отдых: кино, книги, эстрада, артисты, концерты, музыка. Ба-ня!
Пополнение, замена, возвращение».
